В небольшом селе Коробовка есть удивительный человек. Он считается лучшим мастером села, но при этом у него нет рук…

Коробовка в Грязинском районе село удивительное. Несмотря на маленькие размеры и небольшое население, в нем есть прекрасные каменные школа и больница. Только это заслуга отнюдь не сегодняшних и не советских властей, а помещика, владевшего селом – Вяземского. Он был астраханским губернатором, но не забывал и про свое село. После его смерти селом заправляли его сыновья. Вяземских селяне очень любили. Не каждый барин построит для своих подчиненных школу, больницу и прекрасный храм. Большевики все разорили. Крестьяне с вилами защищали барина, но тот был увезен в Грязи и там был убит. Храм и имение превратились в развалины. Восемь лет назад село посещал потомок Вяземских, живущий в Лондоне. Он узнал, что в больнице, построенной его предками, лежит девяностолетний старик, принимавший участие в разграблении церкви и имения. Но зачем пытались разрушить больницу и школу? Вяземский зашел в больницу и спросил его: “Зачем рушили?” Ответ обескуражил: “Ленин говорил: “Разрушайте птичьи гнезда, тогда птицы не вернутся…”

Дмитрий Яковлевич Бурков в те страшные годы на свет еще не появился. Родился он в 1923 году в соседней с Коробовкой деревне. Жизнь деревенского мальчика ничем не отличалась от судеб миллионов таких же парней. Советская власть выучила его грамоте в той самой “буржуйской” школе. А когда пришел на нашу землю немец, Дмитрий ушел на фронт. Рассказывать о военных годах Дмитрий Яковлевич очень не любит. Так и не признался, “партизан”, за что получал свои многочисленные ордена и медали. Говорит, не помнит. Но это вряд ли – скорее скромничает. Зато день, когда он получил ранение помнит хорошо.

28 августа под Полтавой Дмитрий преодолевал участок местности под огнем по пластунски. Забрасывал вперед руку с автоматом и в это время раздался взрыв. Автомат угодил прямо на мину. Видимо, мина была противотанковая, поэтому насмерть Дмитрия не убило. Он получил сильный ушиб груди, но это пустяки по сравнению с тем, что руки совершенно не слушались…

Дмитрия довели до полевого госпиталя. Здесь раны туго перевязали и направили в другой госпиталь, до которого нужно было идти пешком около километра. Уже по дороге начал терять зрение. Хорошо попалась по дороге машина – на батарею привезли снаряды. Обратно с этой машиной и уехал. Госпиталь состоял из нескольких палаток. Дмитрий смутно помнит, как его завели в одну из палаток – там несколько столов… Сразу уложили. Врач несколько минут осматривал руки, потом кому-то сказал: “Дай пилку”. Затем острая боль и потеря сознания. Отправили на восстановление в госпиталь в Рязань. Местные врачи “обрадовали”: “Хорошо, что ниже локтей руки отрезали, протезом будет легче пользоваться”…

Через несколько месяцев Дмитрию оформили документы в родное село. В провожатые дали медсестру из Тамбова, которая явно хотела побыстрее попасть домой. Дмитрий пожалел девчонку и в Грязях сказал ей, что дальше доберется сам и отпустил ее домой. Сам зашел в милицию и попросил дать провожатого до станции Хворостянка, от которой до родного села всего семь километров. Милиционер довез Дмитрия до нужной станции. А там, в Хворостянке, произошла необычная встреча. Увидел приехавшего этим же поездом своего товарища, жившего в соседнем селе. Тот был без ног, на костылях. Так и застыли, обнимая друг друга (насколько это было возможно) и плача. Только от счастья, что остались живы, то ли от горя, что вернулись с войны без рук, без ног…

Молодые люди очень устали с дороги, да и голову пьянил запах родных мест. Решили выпить, вот только ни денег, ни водки у них не было. Да и фронтовые сто грамм им давно не выдавали. Пошли в местный райисполком и попросили женщину-председателя помочь. Та прослезилась при виде искалеченных молодых ребят и написала строгую бумагу в местный магазин. Бумажку предъявили продавщице и та выдала бутылку водки. Выпили, вспомнили молодость, войну и пошли в разные стороны – каждый в свое село…

А впереди была целая жизнь, которую нужно было жить без рук…

Дома Дмитрия ждала только родная сестра. Он рос без отца и матери с семи лет. С первых дней пришлось ощутить свою ущербность – в селе труд просто необходим, а он ничего делать не может. Правда, пальцами не показывали и при встреч с ним рот до ушей не разевали – люди без рук, без ног не были тогда редкостью. Еще шла страшная война… Пошел Дмитрий в колхозное правление. Попросил работу. На какую работу могли направить инвалида? Только колхозным сторожем. Дмитрий согласился. Все лучше, чем дома сидеть на шее у сестры. Год проработал сторожем. Колхоз помог приобрести телка. Можно было начать разводить скотину. Но как? Никакой инструмент он держать в руках просто не мог. Кое-как приспособился только косить. Государство выдало протезы, но при сельской работе они стали ломаться с ужасной быстротой. Да и не каждым инструментом с протезом нормально попользуешься… Дмитрий понял, что надо приспосабливаться. Что-то придумать. Даже мысли не возникало плюнуть на все и жить так, насколько это можно с культями вместо рук:

- Я же молодой совсем был. Хочется жить, как все. Легко сказать – “ой у меня рук нет. Я ничего делать не могу”. А кто будет делать? Надо смочь.

Тогда-то и сел Бурков конструировать свои протезы. Метод проб и ошибок ему удалось сделать уникальные протезы. Они крепятся чуть выше локтя, а одевать их очень легко просовывая культю в чехол из грубой кожи. А на концах протезов Дмитрий закрепил … молоток и топор. Потом сделал и еще несколько протезов с другими инструментами. И пошло – поехало. Несколько месяцев тренировок и вскоре Дмитрий прекрасно выполнял любую плотницкую работу.

Но одному все же было тяжело. Все играли свадьбы после войны. А Дмитрий был один. Думал, кому я нужен такой, безрукий. Но друзья, заметив сумрачное настроение Буркова, начали вовсю подначивать, жениться, мол, пора. И не смотри, что без рук. Главное, мужик хороший. После войны вон сколько баб одинокий. Нравится кто? Дмитрий признался, что нравиться одна. Друзья не мешкая повели его свататься. Пришли к Нине, санитарке в больнице. Та подумала, и говорит: “А что? Пойду за него. Только одно у меня условие – жить будем у меня. Мать одну оставлять не хочу.” Дмитрий согласился и вскоре сыграли свадьбу. Так Дмитрий переехал в соседнюю Коробовку, где и живет до сих пор.

На месте старого домика решили строить новый. Кирпич было взять негде. Хорошо, что время было такое, когда ветеранам войны помогали чем могли. Пошел на одно из предприятий, попросил кирпича на дом. Оказалось, что надо очень много. Руководитель предприятия дал десять тысяч штук и сказал: “Как этот применишь, так приходи позже еще. Добавлю.” Колхоз помог положить кирпич, дал деревянные материалы. Вскоре коробка была полностью готова. Но дом нужно еще отделать, сделать мебель. И этим Дмитрий Яковлевич занялся один, применяя свои самодельные чудо-протезы. Вскоре дом был и внутри как картинка. А Дмитрия Яковлевича было уже не остановить. Так приспособился, что из дома перебрался во двор, где также нашелся большой фронт работ. Уже не друзья предлагали ему свою помощь, а он сам предлагал помочь что-нибудь смастерить.

А семья тем временем росла. Сначала родились близнецы Оля и Коля, а затем и сын Анатолий. Вот только жена Нина рано покинула этот мир – двадцать четыре года назад. Дмитрий Яковлевич признается, что без нее пришлось тяжело. Хорошо, что уже дети были достаточно взрослые. Дети выросли, обзавелись семьями и ушли из родного дома. Правда недавно дочь переехала вместе с мужем обратно – хоть Бурков до сих пор бодр и каждый день что-то мастерит своими протезами, но стал очень плохо видеть. Один глаз не видит совсем, а вторым лишь смутно различает силуэты людей и предметов. По этой причине он совсем не рад недавнему подарку – райсобес выделил ему автомобиль “Ока”. И рад бы поводить на старости лет собственную машину, да уже видимо, не судьба…

В следующем году у Дмитрия Яковлевича юбилей – 80 лет. Но, несмотря на годы, домашние уверены, что праздник Бурков встретит с топором и молотком… на руках.

                                                                                              на главную